Алексей Гасников - Октябрь [СИ]

— Еще немного терпения, — пообещал Сот. — Мы почти дошли до сути. Ты помнишь, чем все тогда закончилось с Гирнсом?

Редактор ненадолго задумался. После ответил:

— Кажется, он умер. Какой-то несчастный случай. Или что-то вроде того…

— Почти. Он погиб при опытах.

— При опытах?

— Да. После удачных испытаний на животных, Гирнс был полон решимости опробовать свою машину на людях. Он намеревался применить ее к неизлечимо больным. И даже нашел несколько добровольцев, однако тут вмешалась церковь. Под ее давлением университет, по всей видимости, запретил Гирнсу продолжать свои изыскания. Однако профессор решил не отступаться от своих намерений. В итоге он отважился на рискованный шаг. Гирнс испробовал машину на себе. Я нашел сразу несколько газет с описанием его финального доклада, на котором главным демонстрационным экспонатом был сам профессор Джемс Гирнс. Впечатление, которое этот доклад произвел на все ученое сообщество, можно сравнить с эффектом от взрыва на пороховом складе. Если верить свидетелям, вместо убеленного сединами ученого перед ними предстал тридцатилетний молодой человек, который выглядел немногим старше своего помощника по научным изысканиям. Этот доклад стал для Гирнса и Кэла моментом триумфа. Им прочили фантастическую карьеру и богатство, однако долго почивать на лаврах ученым не пришлось. Через неделю профессора нашли мертвым в собственном кабинете. По словам домработницы, которая, собственно, первая и обнаружила тело, он выглядел не лучше тех ашхезских мумий, что выставляют в Императорском музее. Высохшая серая кожа, вылезшие волосы, впавшие глаза. Вид мертвеца был настолько ужасен, что в нем с трудом можно было признать недавнего пышущего здоровьем молодого человека, в которого Гирнс превратился после прохождения своей таинственной процедуры. — Сот сделал паузу и, посмотрев на Папу, спросил: — Это ничего тебе не напоминает?

— То же, что с этой певичкой, — констатировал старый редактор. — Моментальное старение.

— Именно так, — подтвердил репортер. Налив себе воды из стоящего на столе кувшина и сделав глоток, он продолжил: — Понятно, что после подобного инцидента ни о каком продолжении опытов не могло быть и речи. Церковь кричала что-то о каре Господней и осквернении священных законов природы и человеческого естества. Ученое же сообщество поспешило замять дело. Гирнса с почестями похоронили. Кэла же лишили лаборатории и финансовой помощи, фактически сделав козлом отпущения во всей этой ситуации. На какое-то время он ушел в тень. Не знаю, чем он занимался все это время и где достал средства, чтобы продолжить свои научные исследования, но спустя несколько лет Йен Кэл вновь вернулся, однако уже под другим именем. Угадай, каким?

— Так ты хочешь сказать, этот Кэл…

— Именно.

— Так значит все эти сплетни о секрете вечной молодости правда, — после недолгого молчания, выговорил наконец Папа. — Кажется, я начинаю понимать, но… Предположим, что Иза Данк прошла курс омоложения в клинике этого самого Нэйка. Однако это не объясняет того, что стало причиной ее смерти. Ведь не могли же умирать все, кто проделал то же самое. Иначе бы как Нэйк мог содержать свою практику?

— Я тоже думал об этом, — согласился Сот. — Мне кажется, все это своего рода неудачное стечение обстоятельств. Но однозначного ответа у меня нет. Думаю, дать его мог бы лишь сам Нэйк. Но он вряд ли это сделает…

Домой Папа Хум добрался уже в начале первого часа ночи. За день он сильно устал, однако перед тем как отправиться в кровать еще раз просмотрел все те газеты и копии документов, что в конце их встречи передал ему Сот.

— Так, значит, ты не собираешься ничего из этого публиковать? — спросил он репортера, когда тот вручил ему папку.

Сот покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Но я хочу, чтобы ты сохранил все это у себя. На всякий случай. Так, по крайней мере, мне будет спокойнее.

Папа понимающе кивнул.

— А что насчет работы? Когда тебя ждать?

— В понедельник, — ответил Сот.

— Договорились, — старый редактор на прощание крепко стиснул его руку.

Еще раз все перечитав, он собрал бумаги в папку и убрал ее в несгораемый шкаф. Когда же Папа ложился спать, к нему внезапно пришло странное чувство. Ему вдруг подумалось, что все то, что он узнал сегодня о Нэйке, это лишь часть истории. Осколок чего-то большего.

Так подсказывало ему чутье бывалого газетчика. Впрочем, оно же говорило ему, что соваться глубже в это дело не имеет смысла. Он и так достаточно хлебнул чужих тайн.

Успокоенный этой мыслью, Папа уснул. На улице шумел дождь.

Глава девятнадцатая

Меррик

Комната, куда их привел слуга, располагалась слева от холла и оказалась небольшой гостиной, оформленной на охотничий манер. Здесь имелись камин, кресла и небольшой журнальный столик между ними. Стену над камином украшала скромная коллекция трофеев; на дубовых щитках крепилось несколько чучельных голов: рысь, олень, южный болотный ящер. Стену справа от камина занимало богатое собрание разнообразного холодного оружия. Кривые кинжалы, короткие мечи, ножи, сабли; Меррик обратил внимание на несколько особо примечательных экземпляров.

Тем временем Октябрь, остановившись возле каминной полки, рассматривала какие-то фотографии.

Меррика настораживало поведение девушки. Он не понимал, что с ней происходит. Казалось, она попала во власть некоего наваждения, и теперь была убеждена, что сможет здесь, в этом доме, отыскать ключ к своему прошлому. Однорукий же вор напротив ощущал себя неуютно. Он так еще до конца и не смог избавиться от ощущения, что все это какая-то ловушка, и поэтому постоянно ожидал подвоха.

— Что-то нашла? — спросил он девушку, которая уже несколько минут рассматривала одну и ту же фотографию.

— Что? — Ему показалось, что Октябрь даже вздрогнула от звука его голоса. Но уже в следующую минуту, взяв себя в руки, протянула Меррику рамку.

Фотография представляла собой групповой портрет. В центре располагался немолодой мужчина; лысый, но с густыми седыми бакенбардами, он сидел в кресле. Справа от него — строгий костюм, жилет, одна рука лежит на спинке кресла — стоял молодой человек. Слева — девушка. Ее рука в белой перчатке в дочернем жесте покоилась на плече старика. Фотография выглядела старой, и Меррик в очередной раз удивился сходству между этой таинственной молодой незнакомкой и своей спутницей.

Он как раз собирался что-то сказать Октябрь по этому поводу, когда позади них раздался голос: